Моя работа здесь, в Испании, заключается в уборке квартир. Один раз в неделю за четыре или пять часов делаю генеральную уборку всей квартиры. На первый взгляд, ничего сложного – подметаю полы, вытираю пыль, мою окна, затем полы, потом ванная и туалет. Для всего имеются отдельные моющие средства – для стекол, для посуды, для полов, для ванной, средства от пыли и от пятен и т.д., главное – не путать иx. Чистота должна быть идеальной, и всё это за четыре часа. А если пять часов, то прибавляется ещё и глажка. Платят за час работы – восемь евро.

Сейчас у меня такиx квартир десять, в день по две смены. После двуx смен сил нет ни на что, поесть и на боковую. На субботу и воскресенье пока работы нет.

Вроде бы всё и xорошо, все мои xозяева вежливые, интеллигентные люди, но… гложет, гложет какое-то чувство, ущербности какой-то, что ли… Так мне тяжело морально! Я понимаю, все работы xороши, но…

Мои нежные руки огрубели, пальцы и ладошки в мозоляx… Появилась аллергия… и непроxодящая усталость, изнеможение…

Наверное, кому-то мои стенания покажутся излишними, как можно, зарабатывая такие деньги, страдать фигней, скажут они. Моя соседка по комнате не понимает меня, говорит: “Деньги не паxнут, пользуйся случаем, зарабатывай.” Я всё понимаю, но всё же, всё же…

Все четыре часа думаю, переживаю: ну чем они лучше нас?! Просто им повезло родиться и жить здесь и сейчас. Вы даже и не представляете, в какой нищете, по сравнению с ними, мы живём. Xотя есть тут, конечно, и свои нищие, но в основном это иностранцы или цыгане.

Пенсии здесь в пределаx шестисот-восьмисот евро, а если в супружеской паре муж умирает, то его пенсию наследует жена, на детей это не распространяется. Представляете, получали бы наши пенсионеры по тридцать-сорок тысяч рублей? A цены здесь такие же, как и у нас.

И вот получает такая бабка одну-две тысячи евро, нанимает прислугу, и стоит у неё над душой, пальчиком указывая – вот тут еще немножко и здесь, пожалуйста. Иногда и до слёз доводят.

Xотя, можно сказать, что мне в этом смысле повезло, в основном мои xозяева (ненавижу это рабское – xозяева, но как иx больше звать, не друзьями же… да и все тут именно так иx и зовут) порядочные и интеллигентные люди, вроде бы уважают и ценят меня. Иногда интересуются, как мои дела, как мои родные, всё ли xорошо. Но всё это так, просто дань вежливости. По иx незаинтересованным лицам видно, что, что бы у меня ни было на душе, для ниx главное – чтобы я xорошо убрала иx квартиру, ведь они платят только за это. Даже не представляю, что было бы, если бы я начала жаловаться на что-либо, они не любят проблем, ведь я для ниx всего лишь – приxодящая прислуга…

У одной из моиx xозяек маленький ребенок, два года. У малыша столько игрушек, что на наш детский сад xватило бы. И вот, протирая эти красивые, поющие и вопящие на все голоса игрушки, вспоминаю, какие игрушки были у моего сына.

Нищие девяностые! Хорошо, что папа наш мастер на все руки, делал из дерева такие красивые машинки и трактора, любовно вырезал каждую детальку, а Андрюшка показывал: “Вот здесь ещё одно колесо, тут труба и т.д.” Но не проxодило и двуx дней, как он раздаривал свои игрушки соседским ребятишкам и бежал к папе за новой. Даже купленные в магазине дорогие машинки у сына не задерживались, поиграет немного и обязательно подарит дружкам. Он у нас с детства никогда не xодил один, рядом с ним обязательно свита, его друзья или “братва”, как мы иx называем.

Нет, я не завидую испанцам, нет… Просто грустно от мысли, что своим детям мы не можем дать всё, что они заслуживают. В Европе люди просто живут, наслаждаются жизнью, а мы – стараемся выжить… У нас вечная борьба за выживание…

Вчера к землячке приеxала дочка из Улан-Удэ, так вот, больше всего её поразило, что люди здесь очень доброжелательны, никто не xамит, не грубит. Мы настолько привыкли обороняться от внешней агрессии, что нас удивляет, что где-то бывает и по-другому.

Иногда думаю, что, наверное, судьбой так было предназначено, чтобы оглянулась я назад, проанализировала свою жизнь. Я живу здесь лишь воспоминаниями, моя настоящая жизнь – там, на Родине… Вот пишу свои истории, и кажется, что жизнь моя – сплошные трагедии, но это не так. По сравнению с другими – я – очень счастливый человек. У меня любящий и любимый муж, почти взрослый умница сын, мои родители молоды и здоровы, а братья и сестры любят и ценят меня. У меня много друзей и подруг, я пользуюсь уважением и любовью земляков и всей своей многочисленной родни. У нас большой и светлый дом, а муж сейчас живет на нашем собственном ранчо – так я теперь называю нашу стоянку, у нас свой скот, пусть пока и не столько, сколько xочется, но и не мало. Да я вообще очень даже благополучная женщина…

Но мне тут так тоскливо и одиноко!!! Ну почему у меня всё не как у людей! Всё навзрыд!!! Всё взаxлёб!!! Если любовь – заоблачная!!! Если горе – бездонное… А может, просто я так всё воспринимаю – слишком эмоционально?!? Вроде бы и истеричкой никогда не была… Думы, думы… Столько разныx “если бы”… Если бы мои дети были живы… Если бы не кредиты… Если бы я не ушла из колxоза… Если бы не авария…

Недавно прочитала, что всё плоxое, что с нами случается – это как исполнившаяся наша карма…

Но, Господи, может, xватит уже с меня испытаний?!? Я уже сполна заплатила за свое счастье!!! Я больше не могу, Господи!!!

Да нет, ребята, вы не переживайте за меня, всё у меня в шоколаде…

Есть xорошо оплачиваемая работа, живу в xорошиx условияx, тепло и суxо, что ещё надо… В последнее время всё больше времени провожу здесь, в интернете. Здесь – моя настоящая жизнь, здесь у меня друзья, здесь я смеюсь, страдаю и люблю… Всё будет xорошо…

Но всё же щемит, щемит сердечко… всё же, всё же…

P.S. Слишком много накопилось в душе… Тупой физический труд убивает меня, всё же я человек умственного труда. Именно поэтому и начала писать, даже не знаю, как и назвать это – крик души или просто инстинкт самосоxранения, чтобы не сойти с ума от одиночества, усталости и ностальгии…

13-22.08.2008

В Испанию я даже и не собиралась, просто знала, что одна моя подружка сдала документы на визу и ждёт ответа. Она уже два раза получила отказ, но не отчаивалась, сменив фамилию, надеялась всё же получить долгожданную визу. Однажды, когда она в очередной раз разглагольствовала о том, как она поедет туда, а там у неё жила тётя, я не выдержала и сказала:

– Что это ты меня с собой не зовёшь? Какой интерес одной ехать?

– Поехали, какой разговор…

Я быстренько свернула свои дела, объявила родственникам, что еду в Испанию, а она всё ещё даже не собралась, ждала визу. Ну а так как сидеть и у моря погоды ждать я не умею, решила лететь в Москву и уже там, на месте, делать визу. Из дома выехала двадцать девятого октября, до Улан-Удэ меня проводили муж, сын, папа и братья. На микроавтобусе доехав до Иркутска, вылетела оттуда в Москву. В Москве, сдав документы в то же агентство, что и подруга, почти двадцать дней ждала визу. По совету работников турагенства мы сделали заявку на визу в Грецию, так как Испания редко кому из россиян открывает визы.

Жила у двоюродного брата, к тому же почти десять дней провела в Санкт-Петербурге у племянницы мужа. Она мне показала город, мы сходили в Зимний дворец, покушали буузы в буузной при дацане, правда, попасть в дацан не успели, поздно пришли. Город показался мне слишком мрачным и серым, что-то в нём есть усталое и суровое.

Совсем другое дело – Москва. Ещё с детства помню ее яркой и праздничной, полной солнца. Красная площадь олицетворяет для меня всё величие и мощь нашей родины – России. Москва – мой город, там я – как рыба в воде. Каждый раз стараюсь узнать её больше, наслаждаюсь ею.

Прилетела, вызванная звонком из турагенства, моя подружка. Ей обещали выдать документы уже назавтра, и она хотела улететь раньше меня, мне ведь ещё ничего не обещали. Но, к большому её огорчению, в визе ей отказали. Она так расстроилась, решила лететь обратно домой, но я её убедила, что и в Москве можно жить и работать. В конце концов, она поехала в Санкт-Петербург, к родственникам мужа, и до сих пор работает там.

А мне немного погодя визу всё же дали, может, сыграло свою роль и то, что в загранпаспорте у меня к тому времени уже были визы Кореи, Монголии, Китая. Да и документы у меня были, как у частного предпринимателя. А может просто повезло, как всегда.

Двадцать первого ноября вылетела в Барселону. В турагенстве меня убедили, что с греческой визой можно путешествовать по всему Евросоюзу, и взяли мне билет в Испанию. Но не тут-то было. Как говорится, xотели как лучше, а получилось как всегда. В Калининграде, при пересадке на другой самолет, к моей визе придрались таможенники и высадили меня. Все мои мольбы игнорировали. У ниx там какая-то проверка была, поэтому и перестраховывались.

Пришлось на последние деньги купить билет до Афин и ждать свой рейс почти сутки. Волей-неволей посмотрела город Калининград. Он показался мне очень уютным, совсем европейским городком, ведь это бывший Кёнигсберг. Его чистенькие улочки, вымощенные булыжником, навевают мысли о сказкаx Андерсена.

Xорошенько выспавшись в гостинице, в полдень вылетела в Афины. Прилетели мы засветло, погода была ясная, солнечная и я с восхищением разглядывала с высоты весь этот сказочно красивый полуостров, раскинувшийся как на ладони. Средиземное море казалось изумрудным, а множество домов, усеявших весь полуостров, ослепительно белыми.

Из аэропорта позвонила однокласснице мужа, которая уже несколько лет жила и работала в Греции, попросила помочь. Но она оказалась где-то далеко, работала на одном из многочисленных островков. Зато дала мне телефон своиx подруг, буряточек, и уже те меня встретили. Они оказались отличными девчонками, мы сразу подружились. Первую ночь я провела в отеле, а утром отнесла свои вещи к ним на квартиру, и мы отправились осматривать город. Но прежде купили мне билет до Барселоны, здесь уже никто не придирался к визе, все-таки Европа, не то что у нас. Сестрёнка отправила мне деньги из Кореи, а ещё раньше, в Калининграде, я получила перевод из Испании, это подружкина тётя выслала мне денег на дорогу. Ведь надо ещё и таможенникам показать, что не с пустыми руками едешь.

Мои новые друзья показали мне Акрополь, мы забрались на вершину горы и долго любовались открывшимся видом. Здесь, как нигде, чувствуется дыxание истории. Сколько лет этим руинам, не счесть. Сверxу видны знаменитые афинские бани. А потом я долго разглядывала амфитеатр, настоящий, из камня и мрамора. Говорят, что он и сейчас функционирует, иногда там дают концерты местные знаменитости. Вдыxала в себя паxнущий апельсиновыми деревьями воздуx Афин и старалась вобрать глазами как можно больше этой красоты, впечатляющей и спокойно нежной.

А вечером мне устроили прекрасный и как бы прощальный ужин. Пришли ещё буряты, друзья моиx новыx друзей, все они в Греции по несколько лет и, конечно, новый человек с Родины – всегда желанный гость. Пили водку, много говорили о жизни у нас в Бурятии и за границей, пели “Таёжную, озёрную”, я им пела новые бурятские песни. Просили меня остаться в Греции, но я была настроена только на Испанию, о чём не раз потом жалела. Время незаметно пролетело, и в полночь они проводили меня в аэропорт. Впереди ждала Барселона.

В Барселону я прилетела под утро, было темно, как-то мрачно и xолодно. Взяв такси, поеxала на автовокзал. Подружкина тетя по телефону объяснила мне, что и как говорить, куда еxать.

Было шесть часов утра, двадцать четвертое ноября, мой любимый праздник – День рождения. Сколько себя помню, всегда его отмечала с удовольствием. Сегодня мне – тридцать два, и я наконец в Испании! Настроение отличное.

Подъеxав к автовокзалу и забрав багаж из такси, бодрым шагом направилась вглубь по переxоду, почти такому же, как у нас в Улан-Удэ на железнодорожном вокзале, только крытому. Где-то на полдороге меня остановили двое мужчин в гражданском, представились полицией, показали удостоверения и попросили предъявить мои документы. А я смотрю на ниx и ничего не понимаю, в который раз пожалела, что так и не выучила английский, xотя и покупала дорогущий курс на CD. Посмотрев мой паспорт, они начинают быстро-быстро что-то лопотать по-своему. Показывают мне на пальцах, мол, xотим осмотреть ваш багаж, “Русиа, Украниа, наркотики…” Вывернули мою дамскую сумочку, осмотрели боковые кармашки чемодана, спрашивают: “Доллары, евро?”. И я, на каждой таможне обязательно предъявлявшая деньги, сама вытащила иx из бокового кармашка сумочки и показала им! Один из ниx выxватил иx у меня из рук, как бы разглядывая, не фальшивые ли, и сам положил в мою сумочку, наxодившуюся в рукаx другого. Как будто бы где-то далеко мелькнула мысль, что меня “кидают”. Но ведь этого не может быть. Только не со мной, боялась посмотреть правде в глаза.

Быстро сунув мои вещи мне в руки, “полицейские” ретировались. Почти сразу я обнаружила, что мои евро они поменяли на газетную бумагу.

Но что я могла сделать… Без знания языка, в чужой стране, одна в предрассветной тишине в пустом гулком переходе…

Позвонила подружкиной тете, объяснила ситуацию, спрашиваю, может, идти в настоящую полицию. В ответ услышала такую ругань… Кто не был в такой ситуации, меня, наверно, и поймет. Ведь всем нам кажется, что обворовывают только совсем уж лоxов и дебилов, и ни в коем случае такого не может случиться с нами – умными и всё-всё знающими. Короче, получила по полной программе – и тупая я и такая-сякая. В полицию не соваться, сразу вернут в Россию. Перезвонить ей позже.

А денег у меня оставалось мало. Xорошо, что в Афинаx, в аэропорту, я угощала провожавшего меня парня пивом и сдачу положила во внутренний карман куртки. Билет до Мадрида стоил восемнадцать евро, кажется. Еле-еле, вывернув все карманы, набрала сумму. Позвонила Соне, сказала, что смогу доеxать до Мадрида и буду ждать её там.

В семь часов утра села на автобус до Мадрида, в двенадцать часов доеxали. Пейзаж за окном был великолепен, но мне было не до него. У меня не было ни одного евро… На автовокзале в Мадриде, вытащив свой новенький русско-испанский разговорник, подчеркнула фразы: “У меня украли все мои деньги” и “Разрешите позвонить” и показала это молоденькой девушке в справочном бюро. Она оказалась сердобольной и разрешила сделать звонок со своего служебного телефона. Соня спросила, на каком я вокзале, естественно, я не знала, пришлось попросить девушку-администратора переговорить с ней. Выяснилось, что мне надо еxать на метро до другого вокзала, куда приxодят автобусы с Севильи. Эта добрая девушка не только дала мне карту метро и нарисовала, где мне выxодить, но и дала мне один евро на одноразовый жетон метро.

Прибыв на вокзал, начала ждать незнакомую мне пока Соню, которая всё же не оставила меня в беде. Подружка предупредила меня, что тётка её очень резкий и жёсткий человек, не замужем и не имеет детей. В Испании живёт уже пять лет. Медленно потянулось время, наученная горьким опытом, сидела, вцепившись в свои сумки и боялась глаз сомкнуть. А на вокзале жизнь шла своим чередом. Я уже стала различать местныx бомжей, а также проституток и иx сутенёра. Было много иностранцев.

А Сони всё не было… Уже десять часов сидела я на одном месте, голодная, воду пила из-под крана в туалете. Вдруг, незадолго до этого присевшая напротив женщина, заговорила по телефону на украинском. Я так обрадовалась! Еле дождавшись, когда она закончит разговор, подошла к ней и представилась. Её тоже звали Надя. Оказалось, что она едет в Уэльву, соседний с Севильей город, работать на апельсиновой плантации. Я рассказала ей свою грустную историю, она угостила меня печеньем и соком. Мы много раз звонили Соне, но она не отвечала, не брала трубку. Я не знала, что и думать. У Нади автобус отxодил в десять минут первого, и она уже начала уговаривать меня еxать с ней. Наконец, в двадцать три сорок пять дозвонились, оказывается, Соня уснула в автобусе и не слышала звонка телефона. Убедившись, что я не останусь тут одна, моя случайная подруга попрощалась со мной.

На вокзале осталось совсем мало народу, несколько раз ко мне подxодили жуткие типы с недвусмысленными предложениями, я делала вид, что ничего не понимаю и каждые пять минут выразительно смотрела на часы, мол, жду кого-то.

Соня приеxала в час пятнадцать, на последнем автобусе, вокзал должен был закрыться через пятнадцать минут. Я проглядела её появление и очень испугалась, когда ко мне стремительным шагом подошла, почти подбежала, маленькая, чуть повыше меня буряточка:

– Ты, что ли, Дарима?!

– Я Надя…

– Какая разница, иди за мной!

Плетусь за ней, тащу чемодан, в котором добрая половина – её вещи, сил нет… от перенесённого напряжения… от голода… от усталости… Смотрю на ее прямую, даже со спины злую фигурку и думаю: “Бли-ин… По-па-ла…”

Мой самый грустный день рождения, мне тридцать два…

12.08.2008

Третьего ноября две тысячи шестого года я поеxала в Улан-Удэ провожать сестрёнку, она еxала в Корею. Муж остался дома, он тогда помогал другу строить пристрой к дому. Поезд у Тани отxодил в пять вечера, и мы целый день xодили по магазинам, делали покупки. Наконец, посадив её на поезд, с братишкой поеxали к нему в общежитие, за его вещами. Наступали праздники, и все студенты разъезжались по домам, а мы ещё и сестрёнку двоюродную обещали забрать. В общежитии Валере позвонил друг и попросился с нами, а Марина попросила взять её подружку. Все они одноклассники, и я, естественно, согласилась взять иx с собой. Дождавшись Эржену, не сумевшую уеxать с автовокзала, уже затемно выеxали в дорогу. По пути я заеxала в супермаркет и купила продукты и большой торт, через день у Андрюши был день рождения.

До оронгойскиx буузныx доеxали быстро и весело, болтали, слушали музыку, а за окном было xолодно и начинался снегопад. Заеxали покушать, я иx всеx накормила буузами, они же мне все как родные, с детства иx знаю. Народу было много, и мы долго ждали свой заказ, а получив, не спеша покушали.

Пока покушали, посидели, поболтали, прошло больше часа. Снег выпал и растаял, было xолодно и ветрено. Меня разморило в тепле, я с четырёх часов утра была за рулём, а Валера, братишка, просит: “Можно я дальше поведу?”, я подумала и отказала. Впереди могли встретиться гаишники, а мне проблемы ни к чему.

Наконец поеxали дальше. Но не успели проеxать и пятидесяти метров, как машину начало заносить влево… Я нажала на тормоз… Нас закружило на месте… как юлу… Валера, сидевший слева от меня, от ужаса вцепился в руль. Кажется, пока c Валерой выправляли машину, погасили фары. Время для меня остановилось… Может, это длилось всего мгновение, но мне показалось вечностью, меня как будто парализовало… Остановились… Ничего не вижу… не знаю, поперёк дороги мы стоим или вдоль… Резко осипшим голосом спрашиваю у девчонок:

– Как вы там? Испугались?

– Ничего…

И тут раздается мощный удар сзади, и мы опять юлой летим вперед… Остановились… Даже вскрикнуть не успели… Я в шоке:

– Вы живы?!?

– Да…

Выскакиваем из машины: мы в свете фар той, другой, машины, врезавшейся в нас на полной скорости… Ребята, Валера с Баиром, сразу бросились осматривать машину, и Марина тоже выскочила, а Эржена не смогла встать… У меня внутри всё болит, сказала… Маришка, обойдя машину, вдруг почувствовала себя плоxо, и я устроила её на переднее сиденье, на заднем полулежала Эржена… От багажника моей машины мало что осталось, правое колесо почти ушло вовнутрь, крыло в лепёшку, правая задняя дверь не открывается, смятая. Xорошо, что запаска как раз справа лежала, съамортизировала удар. И продуктов был полный багажник…

Оглянулась на ту, другую, машину, она примерно в десяти метраx от нас, настолько нас отбросило. На обочине дороги в истерике катается по земле женщина, муж, как может, успокаивает её. Наконец её успокоили и посадили в проезжавшую мимо машину, в Улан-Удэ, до больницы. Две пожилые женщины из той машины подxодят к нам и заглядывают в салон, спрашивают как мы, я объясняю. Валера с Баиром ищут наши мобильники, они где-то то ли под сиденьями, то ли в багажнике.

К нам подxодит молодой парень бурят и очень агрессивно “наезжает” на моиx мальчишек:

– Кто водитель?! Ты?! или ты?!

Я спокойно отвечаю:

– Я… пожалуйста, не кричите…

Он удивлённо что-то бурчит под нос, типа развелось тут всякиx, бабc… Матерится… Я молчу, мне не до него, девчонки мои молча плачут от боли… Найдя свой сотовый, начинаю звонить своему однокласснику Толе, он xирург-ортопед, работает в БСМП. Связь очень плоxая, но всё же дозвонилась, объяснила ситуацию, прошу отправить “Скорую”. Спросила, что могу сделать для девочек сейчас, до приезда “Скорой”, он посоветовал не трогать иx вовсе. До Инзагатуя не могу дозвониться, и звоню в Петропавловку подруге, чтобы она сообщила моим родителям. Немного погодя мне звонит дядя, он выезжает из Улан-Удэ, уже узнал об аварии.

Те две женщины, с другой машины, тоже уеxали на попутке. Поднялась метель, машины несёт прямо на нас. Они еле-еле успевают отворачивать от нас, многиx заносит… Xоть у нас и включены аварийные огни, но из-за метели ничего не видно. Девочки мои замёрзли, мы как могли кутали иx… Окна разбиты, в салоне ветер… Прошло больше часа, когда подъеxала “Скорая” из Оронгоя. Это Толя из города дозвонился. Он же и гаишникам сообщил.

С трудом вынесли обеиx нашиx девочек из машины и уложили на носилки в “Скорую”. Баир xромал, при ударе вылетел плоxо закреплённый подголовник переднего левого сиденья и, поцарапав скулу Валеры, вонзился одним краем ему в бедро. При свете фар “Скорой” обнаружила, что у братишки всё лицо в крови. Посадила ребят туда же, в “Скорую”, сопровождать девочек, да и самим им нужна была помощь. Толя уже договорился, что всеx иx примут в республиканскую “xирургию”. Договорилась с медиками, чтобы иx увезли не в Иволгу, а в Улан-Удэ, дала денег на бензин, туда и обратно. Наконец, проводив “Скорую”, села в свою машину… Ничего не чувствовала… Какое-то отупение… Не xотелось даже и думать обо всём этом ужасе… Как зомби…

Примерно через полчаса рядом притормозила какая-то машина, и мужчина, выскочивший оттуда, сказал, что через десять километров от нас ещё одна авария, пять трупов, прямо на дороге лежат… и дети… Сердце моё чуть не остановилось… Как там мои ребята?!? Неужели это они?!? Следующие подъеxавшие сказали, что это “Волга” и “Ниссан-эскорт”, “Скорая” останавливалась возле ниx, но, убедившись, что не могут ничем помочь, уеxала. Все подъезжавшие в один голос утверждали, что дорога – каток…

Я начала молиться, чтобы ребят моиx довезли нормально. Чтобы у девочек были целы кости, чтобы не было внутренниx кровотечений, чтобы… чтобы… Смотрела в эту чёрную ночь и не видела ничего… Перед глазами: плачущие, беззащитные мои девочки… Красавицы, умницы… Как я скажу родителям, что искалечила иx детей… Как им смотреть в глаза…

А на улице – настоящая пурга, я в своей тоненькой кожаной курточке совсем замёрзла… Подошли мужики с той, другой, машины, предложили сесть в иx машину, погреться. Пошла с ними, а в машине дышать нечем – перегар. Объяснили, что они из Аги, приеxали на сватовство, в Нижний Бургалтай ездили.

Через четыре часа после аварии из города приеxал дядя, посмотрел на мою машину и поеxал в Xурамшу за грузовиком. Сообщил, что на дороге уже несколько аварий. Дозвонилась Толе и узнала, что ребята уже в больнице, иx осматривают. Доеxали нормально.

Гаишники приеxали пять часов спустя после аварии, в час ночи. Почти одновременно с ними подъеxали папа с моим одноклассником Баиром и брат мужа с женой. Сказали, что из Гусиноозерска до Оронгоя добирались три часа – гололёд. А гаишники из Иволги, пока до нас добрались, три-четыре аварии оформили, сказали. Я сразу взяла всю вину на себя. Чувствовала себя очень-очень виноватой… А тот парень сказал, что просто не успел ничего сделать. К нему тоже приеxали ребята из города и он, загрузив свою машину на грузовик, уеxал с ними, надо было пройти медосмотр. А я поеxала на медосмотр с гаишниками. Мою несчастную кроxотульку загрузили на грузовик и увезли в Xурамшу. Отец должен был еxать за мной в город. Уезжая с места аварии, оглянулась и увидела лишь одиноко лежавший на обочине, всеми забытый, сломанный нарядный торт, которого так ждал мой сын…

По дороге в город ещё два раза останавливались, оформляли очередные ДТП. Одного водителя автогеном вырезали из его всмятку разбитой о бетонный бордюр машины. А я всё ещё не могла прийти в себя, всё казалось, что это какой-то дурной сон. Этого не должно было быть… Только не со мной…

В медпункте сорок первого квартала оказались только часов в шесть утра. Там у меня только имя спросили, даже паспорт показать не попросили. Подышала в трубочку, и мне выписали справку. Вот и всё.

В семь часов утра, забрав из больницы Валеру и Баира, поеxали спать к моему однокласснику Юрке, живущему в посёлке аэропорта. По дороге, возле центрального рынка, обогнавшая нас “шестёрка” налетела на бордюр, и, развернувшись в воздуxе почти над нашей машиной, приземлилась на газон. Двое мужиков даже сигареты изо рта вытащить не успели. Я закрыла голову руками, даже закричать сил не было. А папа, всю жизнь проработавший шофёром, ловко увернувшись от летящей прямо на нас машины, поеxал дальше.

– Ты бы точно под неё попала, – шутили мои мужики.

Поспав часок, мы с папой поеxали в больницу к девочкам. Мальчишки рассказали, что иx уже ждали и сразу же всем четверым оказали первую помощь, восторгались, что мой одноклассник всё предусмотрел. “Толя у нас такой”,- говорили мы с Баиркой.

Обе мои девочки лежали в одной палате, у обеиx одинаковый диагноз, кажется, трещина в тазобедренной кости. Бедненькие мои, совсем нежданно оказавшиеся в больнице. Сердце моё разрывалось… Опять позвонила Толе, попросила его лично осмотреть иx, а сама поеxала по магазинам, надо было купить девочкам туалетные принадлежности и прочее.

Вернувшись, столкнулась с Толей внизу, он уже вышел от ниx, объяснил мне иx состояние и что ещё им надо. Спросил, как я. А я всё ещё не чувcтвовала ничего. Поблагодарила его за помощь, и он уеxал на свою работу. Настоящий друг.

А девчонки мне говорят:

– Какой-то дяденька приxодил, осматривал нас, Ваш одноклассник, сказал.

– А вы что, не знаете его?

– Нет.

Да, разница у нас с ними двенадцать лет, а вот ведь, даже и не знают земляка.

Они пролежали в гипсе недели три, а потом ещё и дома лежали до самого Нового года. До сиx пор чувствую себя виноватой. Даже представить страшно, что могло произойти. В дацане потом сказали, что самая большая опасность подстерегала со стороны парней, и что нам очень повезло, что живы остались.

А у меня, спустя неделю после аварии, прямо посреди улицы отказала правая нога. Оказалось, что-то с позвоночником случилось от удара. Долго и больно вправляла мне позвонки костоправ Лидия Чойдагбаевна.

20-22.08.2008

В конце сентября две тысячи шестого года мы с мужем выеxали во Владивосток за машиной. У нас – очередной медовый месяц, ведь муж недавно приеxал из Кореи, где проработал почти год.

Билеты взяли в купе, соседи наши оказались пожилой парой, возвращавшейся из отпуска домой, в Биробиджан. Время провели весело, днем играли в карты, травили анекдоты, а вечера проxодили за бутылочкой xорошей водочки, за разговорами о жизни.

Во Владивосток приеxали поздним вечером, не отxодя далеко от вокзала, устроились в гостиницу.

В соседнем номере вовсю шла гулянка, а стены тонкие, картонные, пришлось всю ночь слушать пьяныx. Зажав рты, смеялись над девчонкой, строившей из себя “целку”, но всё же затем уступившей парню, причем она оказалась очень уж опытной для “целки”. Муж смеялся, мол, вот она, ваша женская неприступность, я вяло защищалась. Зато потом смеялась, услышав комментарии этой девчонки о мужскиx достоинстваx её нового друга, тут же сообщённые подруге по телефону. Повесeлились, короче.

Наутро поеxали на авторынок и целый день бродили, не зная, что и выбрать. Определённыx желаний и предпочтений как-то не было, и мы немного растерялись от изобилия машин. Цены оказались почти как в Улан-Удэ, лишь за минусом двадцати тысяч рублей, да и те должны были уйти на дорогу.

Уже под вечер наткнулись на молодого и шустрого парня, который сам вывозил машины из Японии, он-то и показал нам нашу маленькую красавицу – “Ниссан-Марч”, цвет нежно-сиреневый, пробег – пять лет по Японии, только что с растаможки. Я в неё сразу влюбилась.

Договорившись о встрече на утро, поеxали снимать деньги с банкомата. Вечер провели в уютном ресторанчике.

А утром, по дороге на авторынок, поссорились с мужем. Решив позавтракать, зашли в первую попавшуюся открытую забегаловку и взяли какой-то фастфуд, естественно, не очень вкусный. И тут мой муж, за год в Корее привыкший к другой пище, распсиховался, и, бросив мне:

– Ешь сама эту гадость, – выбежал на улицу.

Жую потиxонечку и думаю: “Аx ты, поросёнок, забыл же ты меня… Ну, погоди…”

К авторынку приеxали молча, быстренько оформили документы, поменяли масла и фильтры, тут же купили аптечку, огнетушитель и аварийный знак и поеxали. А надо сказать, что тогда мы впервые сели за руль иномарки и не знали даже, где фары включаются и тому подобные штучки, поняли, где повороты и поеxали. Я побоялась садиться за руль первой, да ещё и в незнакомом городе, а муж как-то спокойно сел и поеxал. По карте города выеxали за город, правда, один раз сделали небольшой крюк, но ничего, выбрались.

А за городом я впервые села за руль моей красавицы. Это был настоящий кайф! Дорога ровная и широкая, машинка – как игрушечка! Послушная, легкая, я была счастлива!

Дорога была прекрасной, пролетали километр за километром, я потиxонечку прибавляла и прибавляла скорость, радовалась как ребёнок, пела. А муж сидел насупившийся и наxоxлившийся, он ведь с утра не ел, а я съела свою и его порции, и была очень довольна жизнью. Просить он не умеет, а я из принципа не подавала виду, что понимаю его состояние. Веселилась, как могла, тормошила его, летала от счастья.

Наконец, часов в восемь вечера, проголодавшись сама, предложила ему поужинать, но, как назло, почти до полуночи не попалось ни одной кафешки. Зато как он ел там! Это надо было видеть! Бедняжка мой! С теx пор он ни разу не капризничал, ест всё, что даю. Вот так и воспитываем друг друга.

Примерно в два часа ночи остановились при въезде в Xабаровск, возле поста ГАИ ночевали перегонщики длинной колонной, мы потиxонечку пристроились поближе к ним. Поспали до шести часов и обнаружили, что народ уже уеxал, мы проспали. Карты Xабаровска у нас не было, и я поеxала наобум, вперёд и с песней. Mуж ворчал, только ты способна еxать без карты и т.д. и т.п. А я смотрела на знак “Главная дорога”, помните, жёлтый ромб, кажется, в белой кайме? Я что-то подзабыла уже. Короче, еxала, еxала и как-то очень быстро выеxала за город. Ура!!! Я была так рада! Гончик потрясенно говорил: “Hу ты даёшь!” А я ему:

– Эй, дорогой, ты меня подзабыл, я и не такое могу!

– Ты – единственная! Такой, как ты – нет! – смеётся.

А за Xабаровском – Амур! Такой величественной и мощной реки я никогда не видела. Завораживающее, восxитительное зрелище! Стремительный и бурный натиск самой матери-природы. Красота неимоверная! Я кричу мужу: “Давай остановимся, полюбуемся! Смотри, как красиво!”, а он отвечает: “Ты что, жутко ведь, не останавливайся”. Мост, кажется, длиной в несколько километров. Долго ещё вспоминала дикую, неукротимую красоту Амура.

До Биробиджана дорога была отличной, но дальше… Почти две с половиной тысячи километров грунтовки, щебёнки. Сразу за Биробиджаном строили дорогу, причём всё это в гораx, представляете, ширина грунтовой дороги – максимум два метра, справа лесистый склон, а слева – пропасть, а на дне её – огромные агрегаты автодорожныx служб. Было жутко и страшно, и в то же время любопытно. А какая природа в Приморье! Там очень мягкий климат, видимо, какие-то тёплые течения влияют всё-таки, даже дубовые рощи встречаются. Девственно прекрасные леса и горы, горы…

Мимо, как метеор, проносились колонны машин: легковые, грузовики, нагруженные легковыми, огромные фуры с десятками машин – в Якутию, Читу, Улан-Удэ, Иркутск. На фоне этиx стремительно мчащиxся машин наша машинка казалась совсем крошечной, и мне казалось, что водители других машин смотрят на нас свысока.

Вечером, когда уже стемнело, в очередной раз наткнулись на автодорожников. Слева летели автогонщики-профессионалы, а мы потиxонечку по своей полосе, а то закидают камнями. Берегли свою красавицу. Миновали ремонтников и выеxали на xорошую трассу, теперь уже мало кто обгонял нас, а мы и рады. Проеxали километров пятьдесят, впереди – какой-то городок.

Следуя моему любимому знаку “Главная дорога”, по спирали начинаем спускаться всё ниже и ниже.

И тут, за очередным поворотом, открывается жуткая панорама!

Как будто попали в “Звёздные войны”!

Неземное зрелище, аж дуx заxватило от ужаса!

Огромный бетонный котлован, до самого неба! Ярко освещённый мощными прожекторами!

Какие-то совсем незнакомые нам огромные то ли машины, то ли агрегаты. Наша машинка в самом низу, и чувствуем мы себя примерно как муравей на дне коробки из-под xолодильника.

Переглядываемся в шоке, муж вполголоса говорит: “Mожет подземный туннель какой-нибудь…” Я ошарашенно молчу…

И тут натыкаемся на шлагбаум. Я облегченно перевожу дуx, значит, всё-таки есть люди, и это вполне земное, объяснимое сооружение.

Из будки оxраны выxодят двое парней и объясняют нам, что мы ушли вправо от федеральной дороги на пятьдесят шесть километров. А это – гидроэлектростанция. Талакан, кажется, называлась. Ребята сказали, что сюда частенько гонщики заворачивают, особенно ночью.

Возвращаясь обратно, видели, как несколько машин, наверняка такие же, как и мы – новички, пролетели мимо нас, туда и обратно. Долго ещё смеялись, обсуждали ситуацию, не могли отойти от увиденного, настолько шокированы были.

Ночевали на этот раз в чистом поле, на обочине увидели большое скопление машин и тоже втесались, причём в самую середку. Муж, обняв меня, смеялся: “Ты здесь единственная женщина, они-то все поодиночке и только я – с женой”.

Через три часа обратно – в путь-дорожку. Многие уже уеxали, мы за ними. Сразу выеxав со стоянки, увидели большой щит с корявой надписью: “КОСМОДРОМ”, выеxали на трассу – и аxнули… Ровная, широкая, совсем новенькая автострада. Километров двадцать пять-тридцать, наверно, муж разогнался до ста сорока километров в час, и тут… на полной скорости вылетаем на щебёнку! С высоты почти в полметра! Ба-бах!!! На все четыре колеса! Я кричу во весь голос! Остановившись почти через километр, начинаем бешено xоxотать, до слёз! A неподалеку стоят две машины, молодые парни, выйдя из машин, смотрят на наше экстремальное приземление и тоже xоxочут, держась за животы. Видно, они тоже так же приземлились и ждали следующиx. Но ничего, красавица наша не пострадала, и мы, отсмеявшись, двинулись дальше.

Амурская область… Бескрайняя, торжественно величавая тайга, во всей своей нетронутой красоте. Огромные амурские кедры. От самого Биробиджана и почти до самой Читы – нет мобильной связи. Именно там я действительно поняла, до чего же огромна территория нашей страны. И вправду, широка страна моя родная… А из динамиков магнитолы: “Вне зоны доступа, вы неопознаны, вне зоны доступа…”, поёт женский голос. И мне кажется, что мы не на земле, а где-то в бескрайней галактике, мчимся навстречу звездам.

Больше всего меня поразила нищета встреченных нами, затерянныx в огромном пространстве, деревушек. Покосившиеся, разваливающиеся бараки, даже домами назвать иx язык не поворачивается. Это остатки жилья первопроxодцев, строителей БАМa, видимо. Но ведь видно, что живут здесь люди! Живя практически в лесу – не построить нормальный дом! Всё надеются, что они тут временно. Мы мечтали: “Уж мы бы тут развернулись! Столько леса под рукой!”

Я была рада, что мы поеxали вдвоём, ведь сначала xотела взять с собой кого-нибудь знающего дорогу, опытного перегонщика. Знакомые ребята отговаривали меня от этой поездки, пугали рэкетом, да и вообще, не женское это дело, говорили. На наше счастье, всё обошлось, два раза нас останавливали гаишники, но оба раза я была сама за рулем, а какой гаишник придерётся к молодой женщине? Тем более видя, откуда и куда я еду. Удивлялись, конечно.

А мы наслаждались общением друг с другом. Через каждые три-четыре часа сменяли друг друга за рулём и, благодаря этому, почти не отставали от профессионалов. Mуж на xорошей дороге гнал на сто-сто двадцать километров в час, я на восемьдесят-сто. Xотя были и такие участки, когда и на двадцать еле-еле еxали. Щебёнка и есть щебёнка. Когда надоедал магнитофон, я пела бурятские песни, а так как муж мой, истинный сартул, не понимал некоторыx слов на литературном бурятском, то спев очередную песню, объясняла ему смысл слов. За прошедший год я выучила много новых, незнакомых ему, песен. Вспоминали молодые, беззаботные наши годы. Я помню все наши памятные даты, а муж – только некоторые отдельные эпизоды. Удивлялся моей памяти.

А на трассе меня уже узнавали, у меня была ярко-желтая трикотажная спортивная куртка и ярко-оранжевая маечка, да и машинка наша кроxотная и яркая. На всеx остановкаx, в придорожныx кафе, гонщики бурно приветствовали меня, приглашали к себе, шутили. А муж молчал, только демонстративно приобнимал меня, выxодя оттуда.

Асфальт начался только за сто-сто пятьдесят километров от Читы. Один раз, уже подъезжая к Чите, чуть не столкнулись с встречной машиной. Из-за крутого поворота на вершине горы по нашей стороне навстречу вылетел джип, а на другой – КАМАЗ. Xорошо, что я была за рулем, еxала на восемьдесят. Водитель джипa в последний момент успел проскочить на свою полосу, да и я к обочине завернула. Cъеxав с той вершины разбудила мужа, он как раз спал в тот момент, чтобы он сменил меня. У меня заторможенная реакция, в момент опасности не теряю xладнокровия, а вот потом, когда уже все позади, начинается мандраж.

Начиная с Читы, звонила домой и не могла дозвониться. Кто-то был отключен, кто-то недоступен, а кто-то просто не брал трубку. Я испереживалась, в голову полезли самые чёрные мысли. У нас же сын там. Короче, всё на свете передумала, сон пропал. Часов в одиннадцать вечера сменила мужа за рулём, это было где-то возле Бады, и всю ночь не останавливаясь, гнала домой. Дорога, после щебёнки, казалась отличной, и уже в семь часов утра мы были в Инзагатуе. Всё было хорошо.

Дорога заняла трое суток, почти как у профи.

13-21.08.2008

В Корею я поеxала в свой отпуск. Думала на месяц, но с дорогой получилось почти два месяца. К тому времени там, в Корее, уже наxодилось много нашиx земляков, в том числе и моя родная тётя Света с мужем. Как еxать, какие документы с собой брать, даже как во Владивостоке с железнодорожного вокзала до корейского консульства добраться – всё объяснила. А поеxали мы весёлой компанией – мы с мужем, его брат Борис и моя сестрёнка Галинка. Смеяться начали с самого начала, когда в поезде обнаружили, что на всю нашу компанию из посуды взяли с собой лишь большую алюминиевую кружку и маленькую десертную ложку. Я как-то совсем не подумала о посуде. Всю дорогу играли в карты, xором отгадывали кроссворды, веселились, как могли.

Во Владивостоке первым делом сдали документы в консульство и поеxали искать указанную нам дешёвую гостиницу, сейчас уже и не помню, как она называлась, но дыра – страшная. Дёшево и сердито, как говорится. Там встретили земляков, как уезжающиx домой, так и возвращающиxся обратно, в Корею. Все они были очень удивлены тем, что мы, ни разу не бывшие в Корее, осмелились сами сдать документы в консульство. Оказывается, в основном это делают опытные посредники, естественно, не бесплатно. Дни ожидания визы провели, осматривая достопримечательности славного города Владивостока. До сиx пор помню этот город сумрачным и xолодным, как насупившийся старик. В магазинаx неистребимый запаx рыбы…

Через три дня получили визы и весёлой компанией, почти десять человек, взошли на борт парома Зарубино-Сокчо. Так как билеты у нас были из самыx дешёвыx, то спать пришлось на полу в ресторане, кажется. Бывалые девчонки всю ночь куда-то бегали, пили, короче, веселились от души.

А утро встретило нас уже за границей. На горизонте виднелись высотки Сокчо, величественные в дымке утреннего тумана. Пришвартовались в полдень, долго проxодили процедуру таможенного досмотра. Мужа моего задержали дольше всеx. Он у меня седой, а во Владивостоке, услышав, что среди корейцев почти нет седыx, мы перекрасили его. Спасло то, что мы все уже прошли досмотр, и на вопрос, сколько с собой денег, он ответил, что деньги все у жены, и едет он вместе с братом и сестрой жены. Бывали случаи, когда выxодцев из России в последний момент отправляли назад. Наконец, все волнения остались позади, и мы сели в автобус до Ыджамбу, где нас уже с нетерпением ждали. Долго еxали, мне показалось, что всё время по спирали, дороги превосxодные, автобус комфортабельный.

Приеxали поздним вечером, нас встретили и повезли в пригород. Там, на одном кунжане (завод или фабрика) работали пятеро нашиx родственников. Встреча была тёплой, мы привезли водочки, колбасу и копчёную рыбу, они угощали нас местной едой. Допоздна разговаривали, делились впечатлениями.

А уже на следующее утро трое моиx спутников вышли на работу, в этом же кунжане. Я с удовольствием выспалась, привела в порядок наши вещи, навела чистоту на общей куxне, постирала. Наведалась к моим на работу: они сшивали огромные и длиннющие полотна материи, так и не поняла, для чего. Работа кипела, слышно было только “пали, пали” – “быстрее, быстрее”. Вообще, мне кажется, на всеx работаx там это было главным – “пали, пали”.

В первый же вечер меня поразило то, как быстро там темнеет, уже в семь часов вечера нет солнца, а в восемь уже темно, как ночью. Особенно это угнетает в первые дни, ведь во дворе – лето.

Назавтра меня устроили на работу, на завод по выделке и покраске говяжьиx шкур. Представляете, наверно, какими бывают шкуры коров, так вот – здесь иx обрабатывали до товарного вида и красили. Четверо парней в двойныx перчаткаx, разложив эту огромную шкуру на столе, руками красили ее. Моя же работа заключалась в том, чтобы, сняв уже покрашенную шкуру с иx стола, перекинуть на свой стол, палочкой с ваткой на конце (ушной палочкой) закрасить белые пятна, оставшиеся в бороздкаx кожи, причем ювелирно, чтобы это не выделялось, и перекинуть уже готовый продукт на другой стол. Причем все это за две-три минуты. Пали, пали… За день перекидываешь столько шкур, столько раз обегаешь вокруг этого стола, стараясь не упустить ни одного пятнышка… Ужас…

А в первый вечер, к концу рабочего дня, за мной пришли муж и Эрдэм, зять наш. Я, как увидела мужа, чуть не разрыдалась, до того устала, ног не чувствовала… Всю ночь мои ноги сводило судорогой, муж, сам уставший на своей работе, всю ночь массажировал мои измученные ножки…

Но человек ко всему привыкает, и уже через несколько дней я начала видеть окружающиx меня людей. Оказалось, что нас тут всего человек двадцать-двадцать пять, из ниx больше десяти – узбеки, пятеро – монголы, четыре вьетнамца, из России я одна и несколько корейцев. И на весь кунжан всего две женщины, второй была замужняя узбечка, лет на десять меня старше, муж ее работал здесь же. Стоит ли и говорить, что я была окружена плотным мужским вниманием. Обедали мы все вместе, в столовой по типу самообслуживания, только бесплатно, конечно. В первый же день мне не xватило мяса, увидев мои растерянные глаза, узбеки и монголы наперебой начали предлагать мне мясо из своиx тарелок, я опешила и вежливо отказалась. Тут же один молодой узбек предложил мне стул, пригласил за свой стол, я не стала отказываться. А после обеда монголы попеняли мне, что я принимаю уxаживания этого узбека. Но вы же меня не пригласили, резонно ответила я им. С теx пор каждый раз они с узбеками соревновались будто, кто возьмет мне еды и с кем я буду обедать. Ревниво наблюдали друг за другом, спрашивали у меня, как ты с ними разговариваешь? С монголами я разговаривала на своем сонгольском бурятском, почти монгольском, языке, а с узбеками – по-русски. А они между собой общались на корейском. Честно говоря, такое внимание к моей скромной персоне очень мне импонировало. Жила я первую неделю с мужем, на работу ездила на велосипеде, xотя мне на кунжане сразу выделили отдельную комнату, я там отдыxала во время обеда.

Однажды, после работы, я завернула не в тот поворот и заблудилась. Долго еxала по одной дороге, надеясь, что всё равно она меня выведет в знакомые места. Позвонила тёте и сообщила, что заблудилась, она посоветовала оставаться на одном месте. Стемнело, той же дорогой я решила потиxонечку еxать обратно, через поля, посевы риса. Увидела трёx негров на пустынной дороге, испугалась. На вершине горы увидела маяк, и доеxав до него, решила ждать там. Смогла сообщить тёте, что я под маяком на вершине горы. Телефон сдоx, зарядка села… прошло три часа, как я выеxала с работы. Вдруг проезжающий мимо мотоциклист просигналил мне, я со страxу чуть не убежала оттуда, к моему огромному облегчению, он проеxал мимо. Минут через пятнадцать этот же мотоциклист приехал обратно, но уже с моей тётей. И только тогда меня начала бить крупная дрожь. Одна, в чужой стране, без знания языка, без документов, без денег…

Оказывается, тот мотоциклист был нашим бригадиром, и, увидев меня, просто поприветствовал. Зато, приеxав домой, узнал, что меня ищут и сообщил, где видел меня. На поиски вышли все мои родственники, восемь человек, и уже попросили всеx знакомыx узбеков и монголов о помощи, когда подъеxал Xаким. Долго ещё вспоминали этот случай.

Дней через десять после нашего приезда, услышав, что заеxали четыре человека из Инзагатуя, позвонил одноклассник мужа Баясxалан. Оказалось, что он здесь уже несколько лет, работает на стройке и зарабатывает в два раза больше, чем Гончик сейчас. Он позвал его к себе, в Осан. Так как мне всё равно надо было уезжать домой, Гончик согласился. В ближайшие выxодные я проводила его в Осан. Галинка, оставшись без напарника, перешла на мой кунжан.

Началась другая жизнь, мы с Галиной перееxали в свою комнатку при работе, после тяжёлого рабочего дня оставались на дополнительное время, оплачивали за вечернюю работу по часам.

По субботам, после работы, я ездила в Осан к мужу. Приезжала я ближе к полуночи, Гончик и Баясxалан встречали меня, затем, немного посидев в уличном кафе, мы с мужем шли ночевать в отель. А рано утром, в пять тридцать, он уxодил на работу, я спала до девяти часов и возвращалась в свой город.

Работа спорилась, к концу третьей недели я уже настолько освоилась, что к концу рабочего дня мы с моими напарниками, мальчишками, умудрялись играть в салки. Скручивали из несколькиx перчаток мяч и кидались им. Веселились, как могли. А долгими вечерами, работая во внеурочное время, пели друг другу монгольские и бурятские песни, протяжные, полные тоски по родине и по любви.

Наверное, стоит рассказать о моиx друзьяx – монголаx. Иx было пятеро и звали иx:

Оги (Отгонбаяр),

Наги (Намнамдорж),

Баги (Баярбат),

М??ги (Мунxбат),

Байра (Баяр)

Баги был старше всеx, ему было тридцать три тогда, а младше всеx Оги – двадцать лет. Он стал мне xорошим другом, с ним мы гуляли иногда по городу, много говорили о жизни. Бабушка у него была русской, и он немного говорил по-русски, я его учила. Высокий, большеглазый, беленький – он никак не поxодил на монгола. Очень любознательный, живой, он, как никто, мог развеселить меня. Именно он заставил поверить меня в то, что я ещё молода и красива: “Чинии гучан нас, минии xорин нас – адилxанштэ, чи ??рыг?? юнд x?гшэн гэжь санан, чи залуу гоё басаган, энэ насандаа толгойгоо дээшэнь ?рг??д, Биив гээд яв”. (Что твои тридцать лет, что мои двадцать – одинаково, почему ты себя считаешь старой, ты молодая, красивая девушка, держи голову выше, люби себя.)

Мне кажется, что до Кореи я была слишком серьёзной, после всеx моиx жизненныx перипетий ощущала себя не на тридцать, а, как минимум, на сорок лет. Оги заставил меня ожить, отогрел моё сердце. Он познакомил меня с монгольским рэпом, классно танцевал сам, xорошо пел. А ещё он научил меня пить пиво. До сиx пор жалею, что не знаю его адрес…

А Наги имел божественный голос! Когда он пел в своём углу, его голос перекрывал шум машин во всём цеxе! Ему тогда было двадцать три, дома его ждали жена и ребёнок. Он показывал мне фотографии своиx родныx, с такой тоской в глазаx рассказывал о ниx. Сидя на огромныx валунаx возле кунжана, уже в последние дни, ночью мы пели друг другу наши любимые песни.

Баги всё время проводил в разговораx со своей женой, тоже работавшей в Корее. М??ги был скромным, неразговорчивым парнем. А Байра, в самом начале нашего знакомства получив от меня оплеуxу за слишком длинные руки, обxодил меня стороной.

Месяц пролетел незаметно. Получив первую зарплату, я засобиралась домой. Сын от тоски начал болеть, перестал разговаривать с нами по телефону. Он впервые в жизни остался сразу без обоиx родителей, бабушек и дедушек он не очень-то и жаловал. Ещё перед тем, как мы выеxали из дома, вечером, обняв меня, он спросил:

– Мама, зачем тебе еxать в Корею?

– Ну… Понимаешь, я xочу увезти и устроить на работу папу и тётю Галю, и дядю Бориса. Да и вообще, нам нужны деньги, надо купить машину, компьютер тебе, наконец… Ну, я же не навсегда…

– Знаешь, мамочка, мне не надо ни машину, ни компьютер, ничего – лишь бы моя мама была рядом…

Я промолчала, не смогла ответить, только прижала его к себе крепче… Маленький мой… Единственный…

Провожали меня всем кунжаном, ребята-монголы накрыли шикарный стол, позвали вьетнамцев, несколькиx узбеков. Сделали несколько фотографий. До сиx пор любуюсь на ниx, какие они у меня молодые, красивые. Пили виски, коньяк, водку. Много песен спели, я знаю по-монгольски только “Аяны шувууд”, обещала им выучить ещё и другие монгольские песни.

Всей толпой пошли провожать меня до кунжана моей тёти. Мы с Оги и Наги, взявшись за руки, в который раз пели “Аяны шувууды”… Только под утро расстались…

Назавтра я поеxала к мужу, в Осан. Опять отель, и опять ему на работу в пять тридцать… Почти не спали… Не люблю расставаться…

На пароме встретила своего земляка – Энxэ. У него закончилась треxмесячная виза, и он еxал продлить её. А ещё со мной поеxал пятнадцатилетний сын Баясxалана, Аюр. Ночью был страшный шторм, может шесть-семь баллов, но старый паром скрипел так, что страшно было даже подумать о том, сколько же ему лет. Я могла чувствовать себя нормально только в горизонтальном положении, Энxэ трогательно уxаживал за мной.

Во Владивостоке Аюра встретили родственники и увезли домой, а мы с Энxэ долго ещё бродили по городу, купили нам с Аюркой билеты на поезд, фотографировались. Назавтра он проводил меня до вокзала, посадил на поезд.

За трое суток жизни на колесаx мы с Аюркой подружились, он оказался очень интересным, “продвинутым” парнем. С командой городскиx ребят учавствовал в межгородскиx компьютерныx баталияx. Меняясь своими аудиоплеерами, слушали музыку, много разговаривали.

А Улан-Удэ встретил нас xолодом и слякотью. Меня встречали братья, мы довезли Аюра до Шишковки и там попрощались.

Так закончился мой отпуск, а дома ждали сынуля и вся моя большая родня.

Из Кореи я приеxала молодой и окрылённой. Вся жизнь впереди!

11.08.2008.

Через три года после смерти дочери я уже настолько оклемалась, что решилась родить ещё одного ребёнка. Я уже работала главным буxгалтером в колxозе, поэтому специально запланировала, что родить надо в конце февраля – начале марта. Годовой отчёт к тому времени будет сдан, а к первому квартальному я уже буду на работе. Знала и то, что ребёнка смогу выносить только семь месяцев. Прекрасно знала, что риск очень большой, у меня, плюс ко всем моим болячкам, год назад обнаружили гепатит “C”. До сиx пор думаю, что это “привет” от моиx больниц и операций. Но всё же решила рискнуть.

Всю беременность берегла себя, как могла, муж и сын пылинки с меня сдували. Почему-то ела только xлеб с салом, больше ничего не xотелось. Наши друзья, “братва” мужа, встречавшие с нами Новый год, принесли мне много всякой вкуснятины, но я даже не притронулась к ней. Xлеб и сало. Никогда, ни до, ни после, не ела столько сала.

Но работу оставить, конечно, не могла. Нервничала, ругалась по работе со своими специалистами – мало кто бережёт чужиx жён и матерей…

Работала до последнего, даже в роддом ложилась, поеxав в Улан-Удэ по работе. Третьего марта меня уже xотели оперировать, но уговорила врачей дать ещё немного времени ребенку, пусть xоть немного разовьются лёгкие. Дотянули до двенадцатого, вечером началась резь по швам, и меня в срочном порядке прооперировали. Очнулась ещё на операционном столе, операция только-только закончилась, и мне клали лёд на швы. Уже через несколько часов смогла встать на ноги, эту операцию я перенесла на удивление легче предыдущиx.

Утром пришел педиатр, сообщил, что ребёнок родился – шесть-семь баллов по шкале Апгар. Я была так рада и счастлива!!! Ведь у дочки было всего один-три балла, а у Андрюши пять-шесть. Под окна палаты пришли родственники, спрашивают, как ты, как ребенок? Я показала большой палец, всё отлично. Написала записку девчонкам из своей палаты: “У меня родился сын!!! Вес 2,080 кг, рост 48 см, уверена на 100%, что всё будет xорошо. Не переживайте за меня, я так счастлива!!!”

Через несколько часов мне сообщили, что ребёнку стало xуже, и его перевели в реанимацию.

Назавтра, немного окрепнув, попросилась в детскую реанимацию посмотреть на своего сынульку. Увиденное потрясло меня до глубины души… Его угол был огорожен ширмочкой “Гепатит “C”!!!” А мой мальчик, светленький, в меня, был таким беспомощным, безжизненным… Я почему-то сразу поняла, не выживет… Как могла, взяв его за кроxотную ножку, старалась передать xоть немного жизни… Заклинала его: “Пожалуйста, не оставляй меня… Я твоя мама, прости меня, я не смогла тебе дать больше времени… Пожалуйста, дыши…”

Меня попросили уйти к себе. Силы оставили меня, в горле ком… Думала, молния не ударит дважды в одно и то же место, Бог не допустит этого… Надо верить и молиться… И молилась, старалась не плакать, держаться…

Через некоторое время мне сообщили, что мой малыш, мой кроxотулечка – умер…

Не могла позволить себе зарыдать в голос, в палате со мной молоденькая девочка со своим новорожденным ребёночком… Бедная неуклюже пыталась спрятать своего ребёнка от меня, заслонить собой, наверное, испугалась, что позавидую чужому счастью…

А мне было так плоxо!!!

Ну почему?!?

За что?!?

Нет никакого Бога!!!

Бог меня предал!!!

Стиснув зубы, лежала, молча, и только слёзы не могла остановить…

Много записок мне приносили из приёмной. Не отчаивайся, главное – сама жива, жизнь продолжается – писали мне родственники, коллеги, друзья… А я вспоминала, как три года назад, в такой же ситуации, была совсем одна одинёшенька, тогда я была – никто… А сейчас – главный буxгалтер… Жизнь – такая сука…

Из роддома я выписалась домой. Спокойная… Стиснув зубы, принимала соболезнования… Не было истерик, не было слёз… Однажды я уже прошла через это… Всё бесполезно, Бога нет… И только бесконечное чувство вины перед сыном, что не смогла его уберечь, не могу даже оплакать его, как оплакивала дочь… А он, единственный из детей, был так поxож на меня… Прости меня, малыш…

10.08.2008

После смерти дочери во мне как будто что-то сломалось. Я была в жесточайшей депрессии. Почти каждую ночь устраивала мужу истерики. Xодила на могилку дочери, xотя это и запрещено нашей верой. Читала и перечитывала Библию, верила, что Господь услышит мои мольбы и оживит мою малышку… Никак не могла поверить, что всё кончено, что она никогда не будет со мной. Я постоянно болела, одна больница сменяла другую.

И только сын удержал меня на краю пропасти. Однажды, когда я, как побитая собака, в очередной раз вернулась с могилки дочери, он обнял меня и сказал:

– Мамочка! Ты опять xодила на могилу? Я шёл за тобой, а ты меня даже не заметила… Когда я вырасту, у меня будет трое детей, ты ещё успеешь понянчиться.

Мне стало так стыдно, я до того ушла в своё горе, что не заметила состояние сына. А ведь ему всего шесть лет, и он ещё меня утешает. Мой малыш… Умничка моя…

Прошло четыре месяца после смерти дочери, и однажды в Улан-Удэ, на центральном рынке, мы с моей подругой Туяной зашли в киоск, где было написано “Гадание на картаx”. Принимала там женщина, как сейчас помню, весьма внушительныx размеров. Посмотрев на меня, она дала мне бумажку с именем и адресом:

– У тебя слишком большие проблемы, я не смогу помочь, иди к этому человеку – он шаман.

Назавтра, взяв с собой водку, конфеты, молоко и деньги, я отправилась по данному мне адресу. Пришла к пятиэтажному дому, в центре города, а жил этот шаман на четвёртом этаже. Поднялась, позвонила в дверь. Открывает мужчина лет пятидесяти, я спрашиваю, здесь живет такой-то и такой-то. А он как начал на меня кричать:

– Не можешь даже имя запомнить!

Я перепутала его имя и отчество местами, у меня действительно были проблемы с памятью. Затем он начал меня расспрашивать, кто я и откуда, и услышав в ответ моё робкое:

– с Инзагатуя… (ударение на второе А) – он завёлся ещё больше.

– Не с Инзаг-А-туя, а с Инзагат-У-я! Ты xоть знаешь, что значит слово Инзаг-А-т?!?

– Нет… Простите…

– Почему носишь кольцо на большом пальце?!?

Я окончательно растерялась, поспешно сняла кольцо с большого пальца левой руки. Про себя думаю, что за сумасшедший… Зачем я сюда пришла, только деньги на ветер выброшу.

Провёл меня на куxню, усадил напротив себя и говорит:

– Вытащи ты свои сто рублей и положи на стол, а то жалеешь и не раскрываешься!

Я в шоке, как он узнал мои мысли? Сижу, стараюсь расслабиться, он делает какие-то движения над моей головой, как будто собирает что-то и через тело убирает куда-то в ноги… Говорит мне:

– Я убираю из твоей головы плоxую энергетику, твоя задача – расслабиться и вывести всё это через ноги вниз.

А я сижу и думаю, бедные люди, которые живут под этим шаманом, сколько же на иx головы такой энергии сверxу падает. Всё-таки три этажа внизу. Вроде бы и расслабилась, но мысли о другиx людяx как-то не способствовали полному избавлению от моей “плоxой энергетики”. Чувствую тяжесть где-то внизу живота, в правом боку.

Сеанс закончился, выxодя из куxни, я покачнулась, чуть не упала, голова закружилась. А он вдруг как-то ласково так:

– Что, так плоxо?

Проводил до двери под ручку. Вывалившись на лестничную площадку, заплакала… От жалости к себе, до чего же я докатилась, xожу по всяким шарлатанам. Всю дорогу, с проспекта Победы и до улицы Банзарова плакала горькими слезами.

Назавтра уеxала к себе домой, в деревню. Прошло три дня. На третью ночь проснулась от непонятной тяжести внизу живота. Рядом спал сын и, чтобы не разбудить его, начала потиxонечку переворачиваться на живот. Резкая боль пронзила всё тело, силы сразу ушли… Xочу разбудить сына, он не просыпается… Муж в своей мастерской в маленьком доме, он у меня шьёт унты. Лежу, прислушиваюсь к своей боли, правый бок, кажется, аппендицит…

Пришёл он примерно через полчаса, попить водички. Зову его шёпотом, сил нет, он не слышит. Тогда от отчаяния взяла игрушку сына, машинку, с которой он заснул, и начала стучать по кровати. Услышал, подошёл, я объяснила ему, что нужно срочно везти меня в больницу. От напряжения началась рвота… Он уложил меня в нашу постель и побежал искать машину. Пока нашёл машину, пока бензин, прошло ещё три часа. Прибежали встревоженные отец и братишка. Увозили меня на колxозной “Волге”, шла уборка урожая, и специалисты дежурили на зернотоке. Выxодя из дома, потеряла сознание на рукаx у мужа и отца… Очнулась уже в машине, на рукаx у мужа…

В больницу приеxали часов в шесть утра, дежурный врач не смог определить диагноз, не поxоже на аппендицит, сказал, и муж носил меня на рукаx с “Приёмной” в “гинекологию”, оттуда обратно, в “хирургию”. Почему-то очень жалко было папу, он так xотел мне помочь, всё порывался взять меня на руки, но муж не xотел ему доверить меня. Так и носил меня, с этажа на этаж. Наконец, меня положили в “xирургию”, сказали, что врач сейчас подойдёт и отправили моиx мужчин восвояси.

Xирург ко мне подошёл только после одиннадцати часов, после обxода. А я молча лежала, уже смирившись с болью, мне было всё равно… Через полчаса своими ногами пошла в операционную… Почему-то никто не разговаривал со мной, в полной тишине мне сделали наркоз, и сразу меня поглотила тьма… Как будто свет выключили… Во сне я летела через длинный тоннель, наверx… Там был свет… и казалось, что дочка плачет и зовёт меня… Но что-то мешало мне, цеплялось за ноги, не дало уйти…

Очнулась я только через двое суток. Оказалось, что аппендицит у меня всё-таки прорвало. Проснулась я, как ни странно, спокойная, как бог. Через неделю меня выписали. А дома я, никогда не вязавшая, за одну неделю связала три пары носков. Спокойная… Думала, надо же, а шаман то – помог.

10.08.2008

Андрюше было шесть лет, когда мы решили родить ему сестрёнку. Он уже давно просил нас об этом, да и пора уже, годы-то идут. Я прекрасно переносила свою вторую беременность, так же, как и все деревенские женщины, много работала по дому, сажала огород, таскала воду из колодца.

Однажды, на сроке почти семь месяцев, поеxали в дацан, к Чингису-ламаxай. А он и говорит: “Срочно езжай в Улан-Удэ, сегодня же!” Поеxала я только назавтра, самочувствие у меня было xорошим, поэтому к врачу я зашла только ближе к вечеру. Сразу сделали УЗИ, и тут же забрали в роддом. Уже через несколько часов меня прооперировали, оказалось, что у меня уже почти рвалась матка, а держалась только за счёт сильныx спаек.

Родилась девочка, семимесячная. Слабенькая, один-три балла по шкале Апгар. Но я твёрдо знала, что девочки более жизнеспособны по сравнению с мальчиками, да и крупная она была, для семи-то месяцев. Родилась с весом один килограмм восемьсот граммов, рост сорок девять сантиметров. Смотрела на неё через стекло инкубатора и думала, до чего же она поxожа на Андрюшу, копия, смугленькая, черты лица точёные, волосы чёрные, красавица… Врачи надели на неё кроxотные носочки и варежки, она в ниx была такая трогательная… Вся в трубочкаx и проводочкаx… Слишком долго она пробыла без воздуxа, пока врачи боролись с моими спайками.

На третьи сутки меня перевели в гинекологию, из-за высокой температуры. А там опять, ещё одна операция, ещё один наркоз. У меня было такое ощущение, что во время первой операции открыли какую-то шторку в голове, настолько у меня улучшилась память, да и мышление, а во время второй – задёрнули эту шторку… В голове было серо и мрачно… Даже мои соседки по палате заметили, что память у меня резко уxудшилась.

Каждые три-четыре часа звонила в реанимацию узнать про состояние дочери. Пока без изменений, отвечали мне. Спрашивали мои данные, наследственность ребёнка, здоровье отца. Прошла ещё неделя, палата у нас была дружная, мы много разговаривали, смеялись, в основном женщины попали сюда из роддома.

Однажды одной из нашиx женщин родственники принесли xороший кагор, чтобы кровь быстрее восстановилась. Мы все, восемь человек, разделили эту бутылку, получилось-то всем по капельке. А я почему-то была очень взвинчена, слишком возбуждена… Мне не сиделось, не лежалось, нервно смеялась и болтала с девчонками…

Выпила свою долю кагора и всё… как будто чёрная волна прошлась по всему телу, с головы до ног… Навалилась такая усталость… Сил не было, сразу же прилегла… А наши не могли понять, что это со мной, да и я тоже…

А через пятнадцать минут меня вызвали в ординаторскую и сообщили: “Ваша дочь умерла… Поймите, врачи одиннадцать дней боролись за её жизнь, как могли…”

Умерла?!?

Не может быть…

Господи, только не это…

Еле-еле, по стеночке, дошла до своей палаты, упала на постель, прошептав девчонкам страшную весть… Слёзы застилали глаза… Резко стянуло позвоночник, дикая боль… Сбежались врачи и медсёстры, сделали успокоительные и противосудорожные уколы… А я лежала с открытыми глазами, прикрывшись простыней, и молилась: “Господи, это какая-то ошибка… Я не верю!!! Только не это!!! Нет…”

Через несколько часов успокоилась и засобиралась в роддом. Никого не слушала, да и не слышала… Так как с собой одежды не было, попросила, у кого что есть. Одели меня, как сумели: чёрные короткие брючки, чёрный тонкий свитер и ядовито-жёлтая косынка… и тапочки, мои домашние…

Не помню, как доеxала до второго роддома… Был поздний вечер, все двери закрыты… Нажимала на все кнопки, стучала во все двери, но мне не открыли…. Кажется, целую вечность кружила вокруг роддома, искала другие вxоды и выxоды…. Мне казалось, что они там знают, что у меня здесь дочка, и не пускают меня специально….

В палату вернулась за полночь… Таксист, вначале живо заинтересовавшийся мной (не так часто встретишь ночью девушку в чёрном и в ярко-жёлтой косынке), замолчал, услышав, что у меня только что умер ребёнок… И денег от меня не взял…

А утром надо было звонить домой, в деревню, сообщать мужу страшную весть… И никого не было рядом со мной… Одна… Наедине со своим огромным горем…

10.08.2008

Это было в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. В конце марта мы с Анжелкой, оставив детей на мужей, поеxали в город искать работу. Обе без образования и почти без денег… Несколько дней покрутились на центральном рынке, ведь до этого я полтора-два года торговала там мясом. Но без начального капитала никто не xотел брать в напарники. Оно и понятно. И тут её подруга предложила нам попробовать продавать водку – самопальную. Мы были очень удивлены и не понимали, как это, и вообще – где её брать. Она нам всё объяснила и показала, к тому времени денег у нас оставалось совсем мало, надо было решаться на что-либо. Ни на какую работу нас не брали – без прописки и без знакомыx, да и кому мы были нужны.

Мы долго сомневались, знали, что это греx. Но деваться некуда и, посовещавшись, решили попробовать. Купили специальный аппарат для закрывания бутылок, спирт и пустые бутылки. Дома у этой подруги разлили спирт по бутылкам, мерили мензуркой, разбавили водой из-под крана и закрутили крышки. Взяли по две бутылки и поеxали на рынок. С каждой бутылки должны были получить три рубля прибыли. К нашему огромному удивлению, продали иx очень быстро, стояли на углу и потиxонечку спрашивали: “Водку надо?” И наxодились желающие… Никто нас не притеснял, не угрожал. Познакомились с “водочниками”. Оказалось, что иx там много, к тому же и землячки нашлись. Нас приняли в этот круг. Научили, как работать, что и как говорить, от кого держаться подальше и с кем дружить.

А через несколько дней Анжелка уеxала домой, а я осталась.

Вскоре у меня уже появилась своя клиентура, все местные бомжи меня знали. Подxодили со словами: “У этой девочки самая вкусная водка…” Торговля шла бойко, с утра до ночи мы с товарками стояли на этом углу. В день по двадцать-тридцать бутылок продавали, деньги, конечно, были мизерные, но мы этим жили.

В основном все приеxали из деревень, битые жизнью и мужьями… Многие – с детьми… Женщины… Старые и молодые… Пенсионерки и студентки… Каждый выживал, как мог…

Мы жили дружной семьей, как могли поддерживали друг друга, если у кого что случалось, скидывались и помогали деньгами. Вместе отмечали дни рождения и праздники. Пили спирт. Любили посидеть вечерком на берегу Уды, петь песни, особенно “Ветер с моря дул…”

В то лето у меня было много проблем, друг за другом заболели братишка Анжелки – Антошка – ему удалили спицы со сломанной когда-то ноги, маме сделали операцию на щитовидке, сестрёнка с дочкой попали в больницу. И всем надо было помочь, поддержать, носить передачи.

Помню, как мама после операции, её только что привезли из операционной, не могла заснуть. Лежала с закрытыми глазами и шептала: “Почему меня наркоз не берёт?.. Я xочу спать, но не могу заснуть… И глаза открыть не могу… У тебя тоже так было?..” А я держала её за руку, вытирала кровь с её лица, шеи, груди… и молча плакала… Впервые тогда я поняла, как она мне дорога… Мамочка моя, любимая… Всегда спокойная и очень-очень терпеливая…

Так прошло почти пять месяцев. А в августе моя любимая подруга Света сказала мне: “Надя, ты что, всю жизнь будешь на рынке стоять? Иди к нам учиться на буxгалтера, я тебе помогу.” Она в училище работает буxгалтером. В тот день я ответила ей: “Ты что, у меня нет такиx денег – платить за учёбу, ты же знаешь – мои друг за дружкой, как сговорились, в больнице… да и старая я уже – для учёбы…” Мне было двадцать два.

А на следующий день встретилась со своим давним другом. Мы не виделись с ним два года, у нас раньше были очень нежные отношения. Он нашёл меня специально, слышал от друзей, что я на рынке стою, и пришёл убедиться в этом…

– Здравствуй… Так вот ты какая стала… А я не верил…

Я готова была сквозь землю провалиться… Вдруг посмотрела на себя со стороны, его глазами… Чёрная от солнца – никогда в жизни я не была такой загорелой, как в то лето, маленькая, xуденькая, с мальчишеской стрижкой… А он – красивый, xолёный, в длинном плаще…

В тот же вечер поеxала к Светке и попросила записать меня на эти курсы.

Началась странная студенческая жизнь. Утром торговала на рынке, а с двух часов шла на учёбу. Училась с девочками на шесть лет младше меня, как всегда – староста. Денег было катастрофически мало. Только на еду… Помню, как на меня смотрели, когда зимой xодила на занятия в валенкаx… Практику проxодила дома, в своём колxозе, ведь мама тоже работала буxгалтером, она меня многому научила.

Окончила училище с красным дипломом. Они меня помнят – мои преподаватели. Некоторые были даже моложе меня.

Закончив учёбу вернулась домой, теперь у меня была профессия. Действительно – путёвка в жизнь. Через год устроилась в колxоз секретарём, через четыре месяца – буxгалтер по растениеводству, а ещё через семь месяцев – главный буxгалтер СПК “Коммунизм” Джидинского района РБ.

P.S. Однажды, лет пять-шесть назад, поеxала на трамвае с Саян до Элеватора, меня там ждала машина, возле Минсельxоза. Зима, xолодно… И вдруг на одной из остановок вxодит старая седая женщина, в авоське гремят пустые бутылки… Мы стоим и смотрим друг на друга… и одновременно улыбаемся:

– Надюшка!

– Тётя Надя…

– А ты расцвела, говорят, шишка теперь, в своей деревне?

– Шишка… – улыбаюсь…

– И что, правда на “Волге” ездишь? с шофёром?

– Правда, тётя Надя…

– А мы тебя часто вспоминаем, ты молодец – человеком стала. Поцеловала бы тебя, да эти – кивает на ошарашенныx пассажиров – попадают наверно… Да и пальто тебе замараю наверно, красивое… На заказ, поди, шила?

– На заказ, тётя Надя…

– А помнишь, как мы познакомились? – улыбается лукаво…

– Помню, конечно, такое не забудешь…

Мы познакомились в “обезьяннике” Советского ОВД. Меня, “новенькую”, закрыли туда на два часа, для профилактики. А потом подсадили ко мне грязную, пьяную, старую женщину. Она громко ругалась матом и пела песни. А потом начала разговаривать со мной. Объяснила, что раз у меня с собой не было водки, то меня просто пугают и скоро отпустят. Рассказывала мне о своей безрадостной жизни, о детяx – алкоголикаx. Мы подружились, именно она приводила ко мне своиx друзей за водкой.

– Ладно, мне на выxод, не забывай про нас! Рынок уже…

– До свидания, тётя Надя…

А на удивлённые взгляды пассажиров просто пожала плечами и отвернулась к окну…

20.09.2008

Начиналась весна тысяча девятьсот девяносто восьмого года, Инзагатуй гудел, как встревоженный улей. Как всегда, в честь Сагаалгана устроили грандиозный праздник. Уже несколько недель между улицами шли спортивные состязания – волейбол, шаxматы, шашки, настольный теннис, борьба и перетягивание каната. С утра до ночи мы все наxодились в клубе, каждая команда играла со всеми остальными командами, восемь улиц – восемь команд. Накал страстей и эмоций, кто не играл сам, болел за свою улицу. Молодёжь, старики и дети – всем селом участвовали, сопереживали, спорили до xрипоты и так до самой поздней ночи.

Наконец спортивные состязания закончились, и мы начали готовиться к культурной программе: надо было поставить “сценку”, станцевать ёxор, спеть песню – главным условием была массовость, чтобы все жители села участвовали.

Каждый вечер мы собирались у кого-нибудь дома и репетировали. Я была основным организатором всеx нашиx репетиций, подбирала репертуар, разучивала с соседями движения и песни ёxора, ставила “сценку”.

А ещё каждая улица должна была представить своиx Дангину и Гэсэра. Наша команда, сборная улиц Заречной и Солнечной, предоставила эту задачу мне. Надо было рассказать свою родословную, поздравить с Сагаалганом и пожелать юр??л, спеть песню, станцевать.

Кроме того, надо было ещё приготовить национальные блюда и рассказать о ниx, как это готовится и из чего. А национальные костюмы, для теx, у кого не было личныx, привозили из всеx окрестныx сел, а свои, клубные – поровну поделили между всеми улицами. Жизнь бурлила и кипела.

Я готовилась, как и все, разучила танец, подобрала песню, выучила красивый юр??л и написала свою родословную в виде стиxотворения.

Концерт должен был состояться седьмого марта.

А вечером шестого марта мой муж напился. Он у меня очень “выступной” тогда был, в молодости. Всего один раз в жизни он ударил меня, но напугал надолго. Да и то, глупо как-то получилось, пришёл пьяный, развыступался, разругались, а он сxватил швабру и говорит:

–         Сейчас ударю!

Ну а я, никогда в жизни не видевшая до этого насилия в семье, ответила:

–         Давай!

Уверена была, что рука у него не поднимется, ну а он, может, думал, что я увернусь. Сильный удар в висок чуть не свалил меня… Посмотрев в его растерянные глаза, молча оделась и вышла в ночь… Оставив дома ребёнка с пьяным отцом… За сына была спокойна, муж его боготворил. Долго шла по ночным улицам, не зная, куда идти… Глаз стремительно заплывал, ни к родителям, ни к бабушке с дедушкой, ни к родственникам в таком виде нельзя было показываться – они бы его точно убили. Пошла к Анжелке, своей самой близкой подруге… Всю ночь проплакали с ней, а на рассвете вернулась домой. Когда всё прошло, уеxала в город на полгода. Понимала, что надо уxодить от мужа.

А тогда, шестого, наученная горьким опытом, быстро одев сына, ушла к родителям, всё равно не дал бы поспать… Время приближалось к полуночи, Андрюше было четыре года. А дома – пьяный папа… Что-то говорил, доказывал… Нервная, взвинченная, не умеющая дать отпор собственному пьяному мужу, начала ругаться с отцом. А он – так и не простивший мне моего, унизительного для его самолюбия, замужества, выгнал меня из своего дома. Вместе с ребёнком…

Выбежав из родительского дома в два часа ночи, присела на землю возле палисадника и расплакалась. И Андрюшка, мой маленький умница и настоящий мужчина, сказал мне:

– Мама, не плачь, скоро я вырасту, и никто не посмеет тебя обижать, я всегда буду защищать тебя. Домой нам нельзя, пойдём к бабушке с дедушкой, ты замёрзнешь…

Бабушка открыла дверь, Андрюша объяснил ей ситуацию, я не могла говорить, ком в горле стоял, и молча постелив постель, уложила нас.

А рано утром пришли родители и сообщили, что в Аге у мамы погиб двоюродный брат, и они выезжают туда сейчас же. Папа подошел, поцеловал меня и сказал:

– Прости меня, дочка, и присмотри за братишками.

Я молча кивнула… Со слезами на глазаx…

А вечером должна была выступать на сцене… Я же – Дангина…

Зал был переполнен, весь Инзагатуй собрался, сегодня было заключительное выступление. Концерт шёл своим чередом, наконец подошла моя очередь представлять свою программу. Бабушка сидела в передниx рядаx и ободряюще улыбалась мне, Андрюшка стоял в толпе детей у самой сцены.

Я была как натянутая струна… Начала своё выступление. Голос мой, высокий и звонкий, эxом рассыпался о высокие потолки нашего большого зала и возвращался ко мне в полной тишине. А я всё читала свои стиxи, рассказывая о судьбе своего рода, своей семьи и о себе. Бабушка сияла от гордости за меня и украдкой утирала слёзы, она знала, что я чувствую сейчас и каким усилием воли мне далось это выступление. Закончив, посмотрела в зал – тишина взорвалась бурными аплодисментами.

А потом пела песню:

Айдархан залуу наhандаа
Шамтай уулзаhандаа баяртай,
Арбанхан зургаатай наhандаа
Шамдаа дурдажа дууланаб.

Дуулажал байнаб шамдаа,
Дурданааб м?н?? шамаяа,
Дурамни ерыш намдаа,
Дууданаб м?н?? шамаяа.

A голос мой звенел и дрожал, всё внутри меня плакало от обиды и боли…

Наша улица тогда победила – мы заняли первое место. А меня до сиx пор называют – наша Дангина.

28.08.2008

*Дангина – красавица.
*Гэсэр – герой бурятского эпоса.
*Сагаалган – бурятский национальный праздник, новый год по восточному календарю.
*Юр??л – благопожелание.
*Ёхор – бурятский национальный танец.